Трофейные коровы для генерала власика. Николай Власик: биография и личная жизнь начальника охраны Сталина Специальные и воинские звания

60 лет назад, 16 декабря 1952 года, был арестован бывший начальник Главного управления охраны МГБ СССР генерал-лейтенант Власик. В судьбе своего главного телохранителя очень странную роль сыграл Сталин. Руководитель историко-архивной службы ИД "Коммерсантъ" Евгений Жирнов разбирался в этой загадочной истории.

"Будучи глупым, но вельможным"

Когда-то, в эпоху гласности, захватившей не только прессу, но и ветеранов власти и спецслужб, в то время охотно делившихся своими воспоминаниями, один из бывших сотрудников госбезопасности рассказал мне об эпизоде, связанном с невероятной физической силой главного телохранителя Сталина Николая Сидоровича Власика. Мой собеседник, тогда еще молодой оперативник МГБ, неожиданно узнал в толпе на московской улице в крепком мужчине, одетом в отличное пальто, начальника Главного управления охраны (ГУО) МГБ СССР генерал-лейтенанта Власика. Оперативник заметил, что возле высокого начальника крутится подозрительный тип, явно карманник, и начал быстро продвигаться к генералу. Но, подойдя, увидел, что вор уже запустил руку в карман Власика, а тот вдруг положил свою мощную пятерню на пальто поверх кармана и сжал кисть воришки так, что, как рассказывал опер, был слышен треск ломавшихся костей. Ветеран вспоминал, что он было хотел задержать побелевшего и терявшего сознание от боли карманника, но Власик подмигнул ему, отрицательно покачал головой и сказал: "Сажать не надо, больше он воровать не сможет".

Другие ветераны вспоминали, что Власик считался одной из самых мощных фигур в окружении Сталина не только по физической силе, но и по влиятельности. Рассказывали, что временами главный телохранитель преувеличивал свою значимость, прибегая к нехитрой уловке. Дверь из приемной Сталина вела в небольшой тамбур, из которого открывалась следующая дверь — в кабинет. Говорили, что Власик мог войти в этот тамбур, постоять там, выйти и объявить, что товарищ Сталин такого-то просителя видеть не хочет. И перепуганный насмерть чиновник или генерал начинал искать дружбы с всесильным Николаем Сидоровичем, чтобы тот помог сменить гнев вождя на милость.

Примерно о том же в книге "Двадцать писем к другу" писала дочь Сталина Светлана Аллилуева:

"Приходится упомянуть и другого генерала, Власика, удержавшегося возле отца очень долго, с 1919 года. Тогда он был красноармейцем, приставленным для охраны, и стал потом весьма властным лицом за кулисами. Он возглавлял всю охрану отца, считал себя чуть ли не ближайшим человеком к нему и, будучи сам невероятно малограмотным, грубым, глупым, но вельможным, дошел в последние годы до того, что диктовал некоторым деятелям искусства "вкусы товарища Сталина", так как полагал, что он их хорошо знает и понимает. А деятели слушали и следовали этим советам. И ни один праздничный концерт в Большом театре или в Георгиевском зале на банкетах не составлялся без санкции Власика... Наглости его не было предела, и он благосклонно передавал деятелям искусства, "понравилось" ли "самому", будь то фильм, или опера, или даже силуэты строившихся тогда высотных зданий... Не стоило бы упоминать его вовсе — он многим испортил жизнь, но уж до того была колоритная фигура, что никак мимо него не пройдешь".

Многие известные в то время деятели искусства старались попасть в компании, где бывал Власик, чтобы снискать его расположение. А некоторые становились известными благодаря участию в этих застольях. Одна из участниц таких встреч, Вера Герасимовна Иванская, рассказывала:

"Я... несколько раз была на даче Власика и на квартире его на Гоголевском бульваре. Помню, тогда в компаниях был Стенберг, один раз был Максим Дормидонтович Михайлов и очень часто Окунев. Признаться, я не имела особого желания встречаться с Власиком и вообще быть в этой компании. Но Власик мне угрожал, говорил, что арестует меня и т. д., и я боялась этого. Один раз на квартире Власика на Гоголевском бульваре я была со своими подругами Коптевой и еще одной девушкой. Тогда там был какой-то художник, кажется Герасимов".

Власик вел себя так, будто никакие советские законы и нормы поведения ему не писаны. Приятельствовавший с ним на протяжении многих лет художник-оформитель Красной площади Владимир Августович Стенберг после ареста в собственноручных показаниях писал:

"Должен сказать, что Власик — морально разложившийся человек. Он сожительствовал с многими женщинами, в частности с Николаевой, Рязанцевой, Докукиной, Лохтионовой, Спириной, Вещицкой, Градусовой, Авериной, Верой Герасимовной. Я полагаю, что Власик также сожительствовал с Щербаковой, с сестрами Городничевыми: Людой, Адой, Соней, Кругликовой, Сергеевой и ее сестрой и другими, имена которых я не помню. Поддерживая со мной товарищеские отношения, Власик спаивал меня и мою жену и сожительствовал с ней, о чем сам Власик впоследствии цинично рассказывал мне".

Собственно, ничего странного в этом не было. Кто мог остановить главного телохранителя вождя, если временами Сталин советовался с ним, решая судьбы его руководителей, одни имена которых наводили ужас на всю страну. В своем не очень грамотном письме председателю Президиума Верховного Совета СССР Клименту Ефремовичу Ворошилову, написанном 5 апреля 1955 года, Власик приводил пример подобного события:

"Глава правительства, находясь на юге после войны, в моем присутствии выражал большое возмущение против Берия, говоря о том, что органы государственной безопасности не оправдали своей работой должного обеспечения. Указал на отдельные провалы в работе его руководства и сказал, что дал указания отстранить Берия от руководства в МГБ. Спрашивал у меня, как работал Меркулов, Кобулов, и в последующем о Гоглидзе и Цанаве. Я рассказал ему, что знал, с теми фактами, которые мне были известны по работе, о недостатках руководства".

29 декабря 1945 года Сталин отстранил Берию от руководства НКВД СССР и надзора за госбезопасностью, приказав сосредоточиться на советском атомном проекте. 7 мая 1946 года потерял пост министра госбезопасности СССР Меркулов, только через год получивший должность начальника Главного управления советского имущества за границей. В том же ведомстве оказался и нелестно охарактеризованный Власиком бывший заместитель министра госбезопасности генерал-полковник Кобулов.

Бывшие руководители госбезопасности в то время еще не знали о роли, которую сыграл в крушении их карьеры Власик. Но в 1948 году, оправившись от удара, они, видимо, решили наказать начальника ГУО, не повлиявшего на решение Сталина в положительном для них направлении. Благо новый министр госбезопасности СССР генерал-полковник Абакумов, хоть и был их недругом, также стремился избавиться от чрезмерно влиятельного главного телохранителя.

"Дал ложное на меня показание"

Судя по письму Власика Ворошилову, Абакумов использовал для активизации недругов начальника Главного управления охраны инцидент с его подчиненным — начальником охраны Берии полковником Саркисовым.

"В практике работы,— писал Власик,— были случаи, и особенно у Саркисова, что он часто во время своего дежурства выезжал по поручениям, и даже был случай на оперативной машине, потому что не было его хозяйственной машины, в это время подали основную машину, так как Саркисов еще не вернулся с оперативной машиной, то охрана осталась без машины и отстала".

То, что член Политбюро Берия уехал без "хвостовой" машины охраны, было чрезвычайным происшествием, и Власик вызвал Саркисова для разноса:

"По этому вопросу было проведено расследование, и ему было сделано замечание, он заявил, что, выполняя поручение охраняемого, не имел другой машины. Все начальники охраны выполняли поручения, я по положению, как и начальник Управления, который ведал непосредственно всеми прикрепленными, не имел права интересоваться, какие он выполняет поручения. Он был у меня после, когда его обвинили, что основная машина ушла без охраны, и просил выделить хозяйственную машину, что мной было сделано, не только ему, но и всем прикрепленным. Мы также договорились, чтобы все поручения возложить на комендантов объекта. Вот как было дело".

Во время проверки выяснилась неприглядная деталь: Саркисов использовал оперативную машину для перевозки посторонних женщин.

"Я,— писал Власик,— доложил об этом бывшему в то время министру Абакумову, не мог иначе поступить, так как там видно было, из материала, что это относится больше к самому Саркисову, чем к Берия, и без проверки этих материалов я не мог доложить выше, так как непроверенный материал могли принять за клевету, склоку и прочее. В то время и проверять я самостоятельно не имел права без санкции или хотя бы министра, без его официального распоряжения. Это по положению, потому что речь идет о члене правительства, на этот счет есть решение ЦК. Вот почему я доложил Абакумову, который сказал, что он сам проверит и вызовет Саркисова. Забрал этот документ и спустя долгое время дал приказание сжечь его и никакой проверки не проводить. Я все же не сжег его, а вернул начальнику Агентурного Отдела Масленникову... Я не мог предвидеть, что Абакумов окажется врагом и не сделает соответствующих проверок или не доложит куда следует после проверки".

Но Абакумов сообщил Берии о том, что Власик интересуется его личной жизнью, и "лубянский маршал" не остался в долгу:

"Я скоро заметил, что Берия заметно изменил свое отношение ко мне. Это, конечно, меня встревожило, я хотел об этом поговорить с Главой правительства, но считал, что это будет нетактично, тем более что у меня не было каких-то веских данных".

В 1948 году Берия раньше Сталина приехал на его Ближнюю дачу в Кунцево и обнаружил, что пакеты с особо важными документами для вождя, которые доставлялись фельдсвязью, лежали на предназначенном для них столике в беспорядке. Берия немедленно объявил, что среди охраны есть шпион. Вскоре дежурившего в тот день помощника коменданта дачи Федосеева арестовали вместе с женой. Федосеева, как утверждали в некоторых источниках, поместили в самую страшную тюрьму страны — Сухановскую, или Сухановку, где особо важных заключенных пытали и обычными методами, и абсолютной тишиной, от которой человек мог сойти с ума. Поскольку его делом занимались опытные соратники Берии из МВД, возглавляемые заместителем министра Серовым, Федосеев вскоре сдался и подписал признание, где говорилось, что он вместе с Власиком собирался отравить Сталина.

Берия доложил о достигнутом результате вождю, но результат оказался не совсем таким, на который рассчитывал Лаврентий Павлович.

"Федосеев,— писал Власик,— дал ложное на меня показание, и Глава правительства, усомнившись в его правдоподобности, лично проверял это дело сам. Он вызывал и допрашивал его. Было установлено, что это ложное показание. Дело вели в МВД, под непосредственным наблюдением Берия, после этого дело было передано в МГБ. Федосеев заявил, что он вынужден был дать ложные показания, потому что его каждый день били, поэтому он дал такие показания, зная, что его вызовет Глава правительства, где он будет просить, чтобы его не били. После этой проверки Глава правительства сам мне рассказал, какие дал Федосеев на меня показания и почему он их дал".

Сталин, как утверждал его главный телохранитель, лично разобрался и в другом обвинении, выдвинутом Берией,— в огромных растратах и присвоении продуктов, доставлявшихся на Ближнюю и прочие дачи Сталина:

"Тут же мы и говорили об этих злосчастных продуктах, за которые в протоколах меня обвиняют в воровстве. Надо знать бывшую нашу обстановку жизни на "Ближней". Я разъяснил по этому вопросу Главе правительства, какие продукты и когда мы действительно использовали и какие я принял меры для того, чтобы не было больше здесь никаких злоупотреблений. Он согласился со мной и даже сам изменил свой режим в заказах на готовку обедов и прочее. Я не мог, да мне и не позволили бы, записывать подробности нашего положения на "Ближней" и порядка, существовавшего у нас. Было бы неправильно писать об этом. Вам, как и другим членам правительства, известно, что присылаемые разные образцы и прочее не всегда вовремя рассматривалось, и мы не могли иногда ничего с ними делать. Об этом можно привести много фактов, что я и сделал Главе правительства, и он не мог не согласиться со мной".

Казалось бы, история преследований Власика могла бы на этом завершиться. Но Берия, как оказалось, не собирался мириться с поражением.

Берия, Меркулов и Кобулов (на фото - слева направо) благодаря Власику из настоящих руководителей госбезопасности в момент стали бывшими

"Им важно было огрязнить меня"

В 1949 году, после успешного испытания атомной бомбы, Берия снова оказался в фаворе у Сталина:

"Надо сказать прямо и честно,— писал Власик,— что когда после войны говорил Глава правительства и явно выражал свое недовольство к Берия, но он относил это больше к неспособности, неумению и слабому знанию работы органов государственной безопасности, но ни в коем случае не выражал к нему политического недоверия. Я так понимал. И это все скоро прошло. Глава правительства, наоборот, очень хвалил его подчеркнуто после выполнения одного из больших заданий правительства. Для меня было ясно и понятно, что он изменил отношение о прошлых недостатках в работе Берия по Министерству государственной безопасности".

Можно было бы предположить, что именно благодаря расположению Сталина у Берии появился новый шанс избавиться от Власика. В письме бывшего начальника ГУО Ворошилову говорилось:

"Подбирая материалы еще с 1948 года, которые проверял уже сам Глава правительства, они через Абакумова лезли во все мелочи моей интимной жизни, раздувая все в невероятных пределах, искажая действительность... Весь этот грязный букет, по-видимому, доложили Главе правительства, после чего и встал вопрос на Политбюро ЦК — о неблагополучии в Главном Управлении Охраны".

По решению Политбюро была создана комиссия по проверке деятельности ГУО МГБ СССР:

"Результатом работы комиссии под председательством тов. Маленкова с самым активным участием Берия и других членов П.Б. я был исключен из партии, отстранен от работы без всякого соблюдения должной передачи Управления и оставления документации и прочее. Срочно был направлен в распоряжение МВД в город Асбест на Урал для работы в лагере — зам. нач. Управления по лагерю, чем был лишен возможности защититься в обвинениях по неблагополучию, которое оказалось в аппарате Управления".

Власика сняли с должности начальника ГУО в мае 1952 года, а в конце года арестовали. Первым обвинением, как писал Власик, оказалось то, что он просмотрел врачей-убийц среди кремлевских врачей:

"Я был арестован 16 декабря 1952 года. Следствие бывшего МГБ по особо важным делам предъявило мне обвинение в том, что я, будучи начальником Главного Управления Охраны МГБ, не обеспечил своевременного вскрытия шпионской террористической организации врачей-профессоров Санитарного Управления Кремля, которое обслуживалось доверенным мне управлением, агентурно-чекистским наблюдением по обеспечению лечения ответственных работников партии и правительства. Мне также предъявили обвинение, что я не принял соответствующих мер по поступившему сигналу от врача Тимошук и не провел расследования по лечению больного тов. Жданова, чем способствовал врагам-профессорам скрыть свой злой замысел. Этим самым стал косвенным соучастником организации вредителей и врагов народа".

Чтобы выпутаться из непростого положения, начальнику Главного управления охраны приходилось пресмыкаться перед Берией (на фото Берия - второй справа, Власик - у него за спиной)

Следующее обвинение не отличалось новизной:

"Второе обвинение — использование служебного положения. Пользовался продуктами на охраняемом объекте за счет государства".

Наконец, третье обвинение касалось морального разложения Власика и его неразборчивости в выборе друзей:

"О неразборчивых связях и знакомствах. В частности, поддерживал связь продолжительное время с художником-оформителем Красной площади Стенбергом Владимиром Августовичем, не внушающим политического доверия, который был арестован по обвинению в шпионаже. После смены руководства и проверки из-под стражи был освобожден. По этим вопросам и началось мое следствие. И на основании этих ложных предъявленных мне обвинений и было построено заключение, утвержденное, как и мой арест, бывшим зам. министра врагом народа Гоглидзе с применением 193-й статьи Уголовного Кодекса РСФСР, как не оправдавшем доверия. Применив самые унизительные проверки чуть ли не за 25-З0 лет всех моих знакомых, учинив им допросы, используя старые материалы уже проверенных дел, как по Стенбергу".

Самое любопытное заключалось в том, что назначенный после ареста Абакумова министром госбезопасности СССР Семен Денисович Игнатьев уже разбирался в отношениях Власика со Стенбергом. Но новое руководство госбезопасности во главе с Берией взялось за Стенберга и Власика со всей серьезностью и силой:

"О деле Стенберга я сказал сам при первом моем допросе после ареста. Просил у следствия записать, что это дело проверял бывший министр Игнатьев и докладывал о нем в ЦК, притом сказал мне, что в этом деле хотели скомпрометировать Власика, а дело Стенберга не заслуживает никакого внимания, Стенберга хотели арестовать, Игнатьев дал мне указание предупредить Стенберга о болтовне, а дело сдать в архив, а в случае каких-либо недоразумений сослаться на него. Сколько я ни просил отразить это в протоколах, мне этого не позволили. Его арестовали и применили, как и мне, самый строжайший режим и недопустимое издевательство".

Власик подробно описывал примененные к нему вполне обычные для ведомства, в котором он прослужил больше трех десятков лет, методы следствия:

"Конечно, я при моем возрасте и состоянии здоровья не мог выдержать. Получил нервное расстройство, полное потрясение и потерял абсолютно всякое самообладание и здравый смысл, а затем последовал инфаркт, так как перед этими страшными испытаниями появились обострения моего заболевания — головные боли, сплошные галлюцинации и кошмары. Месяцами я был без сна. В таком состоянии на меня фабриковали заранее подготовленные протоколы. Я не был даже в состоянии прочитать ими составленные мои ответы, просто под ругань и угрозы в надетых острых, въевшихся до костей наручниках был вынужден подписывать эту страшную для меня компрометацию в каждой мелочи на 90 процентов разукрашенной лжи, так как в это время снимались наручники и давались обещания отпустить спать, чего никогда не было, потому что в камере следовали свои испытания, более замаскированные, но и более мучительные, действуя морально и физически".

Он надеялся, что его, как и Федосеева в 1948 году, вызовет для проверки показаний Сталин, узнает, что показания получены под пытками, и освободит. Но вождь уже не мог вызвать его:

"Я подумал обо всем, когда встал перед фактом такого следствия, и особенно при вызове меня на допрос к Берия и Кобулову, где они показали мне газету о смерти Главы правительства, о чем мне не было известно. Я тут только узнал, что они опять встали у руководства МГБ. Им важно было огрязнить меня, что они и сделали и добились своего".

Но самое удивительное открытие ожидало Власика впереди. Перед допросом Берии его вызвал начальник Следственной части по особо важным делам МВД СССР генерал-лейтенант Влодзимирский:

"Он потребовал от меня показания о том, чтобы я рассказал, какие вел разговоры с Главой правительства о бывшем руководстве МГБ и МВД. Он сказал, что я давал характеристики, по которым были отстранены от работы в МГБ большие руководители оперативной работы, чем нанесен ущерб государству, имея в виду отстранения Меркулова, Кобулова, Берия, себя и других. Я категорически отказался давать какие бы то ни было показания по этому вопросу... И вот теперь я окончательно убедился, что этот разговор между мной и Главой правительства стал им доподлинно известен, я был поражен этим. Вот почему они меня сняли и исключили из партии".

Но куда важнее и поразительнее оказалось другое:

"Им, по-видимому, о моем разговоре с Главой правительства он сам рассказал, когда они докладывали ему эти грязные материалы обо мне".

Даже под страхом новых пыток Власик не дал показаний против старого сослуживца - заведующего секретариатом Сталина Поскребышева (на фото - в центре)

"Грозил повторением подвала"

Получалось, что Сталин, который прежде защищал своего верного телохранителя и сквозь пальцы смотрел на его похождения и злоупотребления, вдруг отдал Власика на растерзание его злейшим врагам. Причем дополнительно подзадорив их.

"Тут я понял,— писал Власик,— что, кроме смерти, мне ждать больше нечего... Они потребовали показаний на Поскребышева, еще два раза вызывал Кобулов в присутствии Влодзимирского, я отказался, заявив, что у меня никаких данных к компрометации Поскребышева нет, только сказал, что Глава правительства одно время был очень недоволен работой наших органов и руководством Берия, привел те факты, о которых говорил мне Глава правительства — о провалах в работе, в чем он обвинял Берия, на что Кобулов мне заявил, чтобы я забыл об этом, больше нигде не вспоминал. За отказ от показаний на Поскребышева — прямо сказал — подохнешь в тюрьме. Грозил повторением подвала".

В письме Власик рассказывал, что предсказание Кобулова почти сбылось:

"В таком тяжелом состоянии меня опять направили ночью в Лефортово, где со мной и был сердечный припадок — инфаркт. Это было, не помню точно, 19-го или 18 мая 1953 года, и поэтому обещанного мне допроса не было учинено, как сказал Кобулов ночью перед отправкой меня в Лефортовскую тюрьму, что завтра тебя допросят. Я пролежал на спине целый месяц в камере, затем был отправлен в Бутырскую тюрьму в июне месяце, где лежал в больничной камере с обслуживанием и улучшенным питанием. Меня начали лечить, однако режим морального воздействия не был снят, и состояние моего здоровья никак не улучшалось, а, наоборот, ухудшалось, хотя с сердцем и улучшилось, с головой и общим состоянием нервной системы с каждым днем ухудшалось. Преследовали кошмары, тяжелые переживания не оставляли ни днем, ни ночью, чувствовал себя ужасно. В голову лезли безумные мысли, от которых не мог никак отделаться при том режиме, в котором все время содержался. Переводили меня несколько раз опять во внутреннюю тюрьму, но проблеска какого бы то ни было я не чувствовал. Газет я был лишен, то есть никогда не получал и ничего не знал. Все время ждал своего конца, почти два года".

Но ему неожиданно повезло. Берию и его соратников арестовали. Казалось бы, после этого, учитывая, что дело врачей-убийц признали сфабрикованным и главное обвинение против Власика отпало, его могли выпустить на свободу. Но дело не прекратили, и им занялся новый глава госбезопасности — генерал-полковник Серов.

"Наконец,— писал Власик,— меня вызвал Серов, я был все в том же состоянии. После двух допросов он мне объявил о разоблачении Берия и всей этой сволочи. Мне улучшили питание, начали опять лечить, но следствие опять задержали, хотя Серов обещал быстро закончить. Я не мог дождаться и опять получил сильное ухудшение нервной системы, опять бреды, кошмары, так как морального режима с меня не сняли, я не могу его здесь приводить, но он меня с ума сводил окончательно, безумства лезли в голову, я не верил даже объявленным мне Серовым обещаниям. Почему и новое руководство следствия опять не доверяет мне, мучительно переживая это. Почему два года в одиночке с таким режимом и нет суда, не кончают следствие, опять всякие кошмары и глупые мысли лезли в голову. Я жив только потому, что разоблачены враги, спасся от мучительной смерти, и вдруг нет никакого движения моего дела. Наконец я дождался следствия и в скором времени суда. Меня спрашивали, выдержу ли я всю оформительную часть по решению. Я сказал: все силы напрягу, только не откладывайте. Я с трудом выдержал, верно, суд продолжался очень недолго с двумя перерывами. На суде я был не в состоянии не только защищаться против всех этих данных, но не мог связать нескольких логичных фраз. Но я надеялся на справедливость его решения по отношению ко мне, так как был уверен, что такой длительной проверки было достаточно следствию, чтобы проверить все сомнения в моих неясных следствию вопросах. Однако хотя следствие мне перед судом и объявило, что отпадает всякое обвинение по вопросу врачей Санупр. Кремля, так как это дело при проверке не подтвердилось и профессора все из-под стражи освобождены и полностью реабилитированы. Также и Стенберг из-под стражи освобожден. Мне же не изменили даже и статьи по обвинению. По ней же суд и вынес решение. Лишить воинского звания, лишить правительственных наград, изъять вещи, незаконно приобретенные, и выслать в отдаленные районы на 5 лет. Срок исчислять со дня ареста, то есть с 15-го декабря 1952 года".

Вскоре после приговора, вынесенного 17 января 1955 года, Власика доставили в место отбывания ссылки — в Красноярск, откуда он и написал письмо главе советского государства маршалу Ворошилову. Он не был удовлетворен исходом дела:

"Как бы тяжело мне ни было все это переживать морально и физически, тем более что следствие и суд выразили некоторое недоверие ко мне, я отношу это к тем сложным и запутанным некоторым обстоятельствам, не только в допущении мною ошибок во всем этом деле, но и в моей болезни и нервном потрясении. Я не был в состоянии к последнему следствию изложить все причины и обстоятельства логично, даже на суде я отказался от последнего слова подсудимого".

Власик радовался тому, что сумел пережить Берию и его команду:

"Дорогой Климент Ефремович, разрешите мне принести здесь глубокую, искреннюю благодарность Вам и в Вашем лице партии и правительству, которому я обязан своей жизнью, хотя мне осталось недолго ею пользоваться, но я морально удовлетворен, так как враги народа разоблачены и понесли наказание по заслугам".

Но главное, каялся и просил о помиловании:

"Клянусь Вам, дорогой Климент Ефремович, с полной ответственностью перед партией и правительством, в том, что во всех допущенных мною ошибках нет и никогда не было каких-нибудь умыслов или политического непонимания, так и связей со всякими гадами, как и с этой бандой врагов народа. Прошу Вас учесть мое крайне тяжелое состояние здоровья. Лишен не только лечения, но и должного ухода, живя без семьи, мне при таком состоянии осталось очень немного жизни, хотя по решению суда еще два года и девять месяцев я должен быть в ссылке, значит, умереть вдали от семьи. С такими тяжелыми переживаниями и совершенно в беспомощном состоянии, не говоря о том лишении, которое не может меня не волновать, проработавшего тридцать три года в органах государственной безопасности, из них двадцать четыре года в охране Главы правительства. Честно отдав все здоровье, я лишен прав даже на кусок хлеба, не говоря о пенсии. Лишен звания, правительственных наград, исключен из партии. Прошу Вас лично и в Вашем лице партию и правительство о помиловании. Простить мне мои допущенные ошибки, дать возможность получить мне мой московский паспорт, дабы около семьи дожить мои последние дни".

"Был с ним откровенен до конца"

В 1956 году Власика помиловали и разрешили ему вернуться в Москву, но ни звания, ни наград, ни партбилета не вернули. В 1960 году он попытался восстановиться в КПСС, и ему это почти удалось. В справке о его партийном деле говорилось:

"По поручению ЦК КПСС Комитет Партийного Контроля 13 апреля 1960 г. рассматривал заявление Власика Н. С. о восстановлении его в партии и реабилитации в судебном отношении. Тогда было принято следующее решение: "Войти в ЦК КПСС с предложением Комитета Партийного Контроля при ЦК КПСС о восстановлении т. Власика в партии"".

Но в ЦК КПСС решение о Власике не утвердили, и КПК рассмотрел его дело снова:

"В связи с тем что это решение было возвращено в Комитет партийного контроля, проведена повторная проверка дела Власика и вновь обсужден вопрос о его партийности... По заявлению Власика Прокуратура СССР проверяла его дело и подтвердила правильность предъявленных судом обвинений. При вторичном рассмотрении вопроса о партийности Власика выяснилось, что он в течение продолжительного времени (с 30-х годов) вел развратный и разгульный образ жизни, устраивал пьянки и кутежи, сожительствовал с большим числом случайно знакомых женщин. Причем он нередко пользовался своим высоким положением, запугивал женщин, принуждая их к сожительству. Моральная нечистоплотность приводила к потере политической бдительности. Власик приводил своих сожительниц в правительственные ложи театров, выдавал им пропуска на Красную площадь, расконспирировал некоторые секретные объекты... Рассмотрев дело Власика на заседании 12 октября 1962 г., Комитет партийного контроля во изменение ранее принятого решения отказал Власику в ходатайстве перед ЦК КПСС о восстановлении его в партии".

Главной причиной отказа стал результат дополнительного допроса Власика партийными следователями. Он признался в том, что скрыл от Ворошилова:

"Установлено также, что Власик Н. С. пресмыкался перед Берия, "был с ним,— как заявил Власик,— откровенен до конца", "лично информировал его о настроении И. В. Сталина", "мнением Берия дорожил и тогда, когда он уже не работал наркомом"".

Нет сомнений в том, что именно из-за этого Сталин не только согласился на его арест, но и натравил на него Берию. Возможно, верный телохранитель перестал быть верным от испуга, после того как в 1948 году "лубянский маршал" ополчился на него. Но более вероятно, что информировать Берию Власик начал после того, как здоровье Сталина ухудшилось.

Ввиду малограмотности он не знал, что многие тысячелетия стареющие правители, почувствовавшие недомогание, прибегают к стандартному приему проверки своего окружения. Время от времени они имитируют резкое обострение заболевания. А потом избавляются от тех, кто начал развивать какую-то недозволенную активность, будь это главный телохранитель или министр обороны. И нет никаких сомнений в том, что этот прием будет востребован и впредь. Везде, где ограничение срока правления первого лица не более чем условность.

-
СССР СССР -

Звание Генерал-лейтенант

: неверное или отсутствующее изображение

Командовал Сражения/войны Награды и премии Российской империи

Никола́й Си́дорович Вла́сик (22 мая 1896 года , Бобыничи (белор.) русск. Слонимского уезда Гродненской губернии (ныне Слонимский район Гродненской области) - 18 июня 1967 года , Москва) - сотрудник органов государственной безопасности СССР. Начальник охраны Сталина ( -). Генерал-лейтенант ().

Начало службы

В 1927 году возглавил спецохрану Кремля и стал фактическим начальником охраны Сталина. При этом официальное наименование его должности неоднократно изменялось в связи с постоянными реорганизациями и переподчинениями в органах безопасности. С середины 1930-х годов - начальник отделения 1-го отдела (охрана высших должностных лиц) Главного управления государственной безопасности НКВД СССР , с ноября 1938 года - начальник 1-го отдела там же. В феврале-июле 1941 года этот отдел находился в составе Народного комиссариата государственной безопасности СССР , затем был возвращён в НКВД СССР. С ноября 1942 года - первый заместитель начальника 1-го отдела НКВД СССР.

С мая 1943 года - начальник 6-го управления наркомата госбезопасности СССР, с августа 1943 года - первый заместитель начальника этого управления. С апреля 1946 года - начальник Главного управления охраны Министерства госбезопасности СССР (с декабря 1946 года - Главное управление охраны).

Власик долгие годы был личным телохранителем Сталина и дольше всех продержался на этом посту. Придя в его личную охрану в 1931 году , он не только стал её начальником, но и перенял многие бытовые проблемы семьи Сталина, в которой по существу Власик был членом семьи. После смерти жены Сталина Н. С. Аллилуевой он был также воспитателем детей, практически выполнял функции мажордома.

Власик крайне негативно оценивается Светланой Аллилуевой в книге «Двадцать писем к другу» и положительно - приёмным сыном И. В. Сталина Артёмом Сергеевым , который считает, что роль и вклад Н. С. Власика ещё не оценены до конца.

Основной обязанностью его было обеспечение безопасности Сталина. Труд этот был нечеловеческий. Всегда ответственность головой, всегда жизнь на острие. Он прекрасно знал и друзей, и недругов Сталина. И знал, что его жизнь и жизнь Сталина очень тесно связаны между собой, и неслучайно, когда месяца за полтора–два до смерти Сталина вдруг его арестовали, он сказал: «Меня арестовали, значит, скоро не будет Сталина». И, действительно, после этого ареста Сталин прожил немного. Что у Власика вообще была за работа? Это была работа день и ночь, не было 6–8-часового рабочего дня. У него вся жизнь была работа, и он жил около Сталина. Рядом с комнатой Сталина была комната Власика... Он понимал, что живёт для Сталина, чтобы обеспечить работу Сталина, а значит, и советского государства. Власик и Поскрёбышев были как две подпорки для той колоссальной деятельности, не оценённой ещё до конца, которую вёл Сталин, а они остались в тени. И с Поскрёбышевым поступили плохо, ещё хуже - с Власиком. Артём Сергеев . «Беседы о Сталине» .

Н. С. Власик с И. В. Сталиным и его сыном Василием . Ближняя дача в Волынском, 1935 год	Н. С. Власик с женой Марией Семёновной, 1930-е годы	Н. С. Власик (крайний справа) сопровождает И. В. Сталина на Потсдамской конференции , 1 августа 1945 года	Н. С. Власик в рабочем кабинете. Начало 1940-х годов

С 1947 года являлся депутатом Московского городского совета трудящихся 2 созыва.

В мае 1952 года был снят с должности начальника охраны Сталина и направлен в уральский город Асбест заместителем начальника Баженовского исправительно-трудового лагеря МВД СССР.

Арест, суд, ссылка

Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 15 декабря 1956 года Власик был помилован со снятием судимости, но в воинском звании и наградах восстановлен не был.

В своих воспоминаниях Власик писал :

Я был жестоко обижен Сталиным . За 25 лет безупречной работы, не имея ни одного взыскания, а только одни поощрения и награды, я был исключен из партии и брошен в тюрьму. За мою беспредельную преданность он отдал меня в руки врагов. Но никогда, ни одной минуты, в каком бы состоянии я ни находился, каким бы издевательствам я ни подвергался, находясь в тюрьме, я не имел в своей душе зла на Сталина .

Последние годы

Жил в Москве. Скончался 18 июня 1967 года в Москве от рака лёгких . Похоронен на Новом Донском кладбище .

Реабилитация

Награды

• Георгиевский крест 4-й степени
• Три ордена Ленина (26.04.1940, 21.02.1945, 16.09.1945)
• Три ордена Красного Знамени (28.08.1937, 20.09.1943, 3.11.1944)
• Орден Красной Звезды (14.05.1936)
• Орден Кутузова I степени (24.02.1945)
• Медаль ХХ лет РККА (22.02.1938)
• Два знака Почётный работник ВЧК-ГПУ (20.12.1932, 16.12.1935)

Звания

• Майор госбезопасности (11.12.1935)
• Старший майор госбезопасности (26.04.1938)
• Комиссар госбезопасности 3 ранга (28.12.1938)
• Генерал-лейтенант (12.07.1945)

Личная жизнь и увлечения

Николай Власик увлекался фотографией. Ему принадлежит авторство многих уникальных фотографий Иосифа Сталина, членов его семьи и ближайшего окружения .

Жена - Мария Семёновна Власик (1908-1996). Дочь - Надежда Николаевна Власик-Михайлова (род. 1935 год), работала художественным редактором и художником-графиком в издательстве «Наука».

См. также

Киновоплощения

• - «Ближний круг» , в роли Н. С. Власика - народный артист СССР Олег Табаков .
• - «Сталин. Live », в роли Н. С. Власика - Юрий Гамаюнов .
• - «Ялта-45» , в роли Н. С. Власика - Борис Каморзин .
• - «Сын отца народов» , в роли Н. С. Власика - заслуженный артист России Юрий Лахин .
• - «Убить Сталина» , в роли Н. С. Власика - народный артист России Владимир Юматов .
• - Документальный сериал «Власик», в роли Н. С. Власика - Константин Милованов .

Напишите отзыв о статье "Власик, Николай Сидорович"

Литература

• Власик Н. С. "Воспоминания о И. В. Сталине"
• // Петров Н. В., Скоркин К. В. / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. - М .: Звенья, 1999. - 502 с. - 3000 экз. - ISBN 5-7870-0032-3 .
• В. Логинов. . - М .: Современник, 2000. - 152 с. - ISBN 5-270-01297-9 .
• Артём Сергеев , Екатерина Глушик . Беседы о Сталине. - М .: Крымский мост-9Д, 2006. - 192 с. - (Сталин: Первоисточники). - 5000 экз. - ISBN 5-89747-067-7 .
• Артём Сергеев , Екатерина Глушик . Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца. - М .: Крымский мост-9Д, НТЦ "Форум", 2011. - 288 с. - (Сталин: Первоисточники). - 2000 экз. - ISBN 978-5-89747-062-4 .

Примечания

Ссылки

• Воспоминания начальника личной охраны И. В. Сталина: , , , ,

Отрывок, характеризующий Власик, Николай Сидорович

Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.

Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.

"Генерал Николай Сидорович Власик удержался возле отца очень долго, с 1919 года. Тогда он был красноармейцем, приставленным для охраны, и стал весьма властным лицом за кулисами. Он возглавлял всю охрану отца, считал себя чуть ли не ближайшим человеком к нему и, будучи невероятно малограмотным, грубым, глупым, но вельможным, дошел в последние годы до того, что диктовал некоторым деятелям искусства "вкусы товарища Сталина". А деятели слушали и следовали этим советам. Наглости его не было предела..."

Это строки из мемуаров Светланы Аллилуевой, дочери Сталина. Сам Власик, чьи воспоминания стали ныне достоянием историков, добавляет к этой характеристике несколько примечательных деталей. Оказывается, в 1927 году, когда ему официально было поручено "обеспечить охрану правительства, уделив особое внимание личной охране т. Сталина", он был отнюдь не рядовым красноармейцем, а ответственным сотрудником Оперативного отдела ВЧК. "До этого времени, - вспоминает генерал, - при т. Сталине находился только один сотрудник, который сопровождал его, когда он ездил в командировки. Это был литовец Юсис. Я вызвал Юсиса и на машине отправился с ним на подмосковную дачу, где обычно отдыхал т. Сталин. Приехав на дачу и осмотрев ее, я увидел, что там царил полный беспорядок. Не было ни белья, ни посуды, ни обслуживающего персонала. Как я узнал от Юсиса, т. Сталин приезжал на дачу с семьей только по воскресеньям и питался бутербродами, которые они привозили с собой из Москвы..."

Так начал свою деятельность советский "охранник N 1". Но как же быстро выросло подведомственное ему хозяйство! К концу 30-х годов в стране было построено около десятка "сталинских дач" - помимо "ближней" в Кунцево, где вождь проводил большую часть своего времени, первоклассные "резиденции" выросли в Сочи, близ Боржоми, на Валдае, на озере Рица, в Мюссерах, в Новом Афоне... И хотя на этих "объектах" Сталин не появлялся годами, на каждом из них постоянно находилась многочисленная охрана, водители и другой обслуживающий персонал.

Урожениц Слонима, ушедший оттуда на первую мировую войну, Власик обеспечивал не только охрану вождя - он отвечал за его питание, транспорт, надзирал за его детьми. На него возлагалась организация праздничных демонстраций на Красной площади. В 1946 году ему был подчинен ОРУД, ранее находившийся в ведении Министерства внутренних дел. "Управление охраны превратилось в огромное предприятие со 170-миллионным бюджетом, - свидетельствует в своих воспоминаниях генерал. - Все это вызывало зависть и недоброжелательство моих врагов".

О "врагах" Власик вспомнил, разумеется, не случайно: первый раскат грома над головой всесильного охранника прогремел еще в 1948 году, когда за различные злоупотребления был арестован комендант "ближней дачи" Федосеев и костоломы с Лубянки вынудили его дать показания о том, что Власик якобы намеревался... отравить Хозяина. Тогда пронесло: Сталин выдумке не поверил. Однако четыре года спустя комиссия ЦК ВКП(б) под председательством Г.Маленкова вновь занялась персоной Власика. На сей раз предъявленные ему обвинения были не столь убийственными, но зато неопровержимыми: оказывается, возглавляемая Власиком армия охранников превратила ряд пустующих правительственных дач в настоящие притоны, где устраивались шумные пьянки-гулянки и чуть ли не центнерами поглощались не только изъятые из номенклатурных кладовых дорогие коньяки и вина, но и икра, балыки и прочие деликатесы, отнюдь для обслуги не предназначенные. Власик оправдывался тем, что он, дескать, по малограмотности просто не мог вникать во все сферы финансово-хозяйственной деятельности управления, но это не помогло и генерала (с разрешения Сталина) выдворили из Москвы в Асбест, где он занял небольшую должность в местном исправительно-трудовом лагере. А через полгода, в декабре 1952 года, опального охранника арестовали за измену Родине. Его обвинили в том, что в свое время якобы "не дал хода" доносу небезызвестной Лидии Тимашук - о злодейских действиях врачей-вредителей, умертвивших А.А.Жданова...

Это обвинение рухнуло после смерти Сталина, когда было объявлено, что антисемитское по духу дело об "убийцах в белых халатах" от начала до конца сконструировано в недрах Лубянки. Казалось бы, у бывшего "охранника N 1" появились шансы на реабилитацию. Но не тут-то было! Следствие продолжалось. Теперь в дополнение к прошлым обвинениям в финансовых нарушениях Власику вменили в вину незаконное "самообеспечение" (а по существу - мародерство) в оккупированной советскими войсками Германии. Доказательства были налицо: во время обыска у экс-генерала обнаружили целые склады трофеев, включая уникальные сервизы, десятки хрустальных ваз, около 30 фотоаппаратов и фотообъективов, которые "были приобретены незаконным путем". Кроме того, Власик признал, что в 1945 году после окончания Потсдамской конференции "вывез из Германии три коровы, быка и двух лошадей, из них своему брату отдал корову, быка и лошадь, сестре - корову и лошадь, племяннице - корову; скот был доставлен в Слонимский район Барановичской области на поезде Управления МГБ СССР".

Казалось бы, какое отношение имеет Потсдамская конференция к "трофейным" коровам генерала? Ответ на этот вопрос можно найти в рассекреченной ныне докладной записке Л.Берии, которую он 2 июля 1945-го направил в адрес Сталина и Молотова

: "НКВД СССР докладывает об окончании подготовки мероприятий по подготовке приема и размещения предстоящей конференции. Подготовлено 62 виллы (10.000 кв. метров) и один двухэтажный особняк для товарища Сталина: 15 комнат, веранда, мансарда, 400 кв. метров. Особняк всем обеспечен. Есть узел связи. Созданы запасы дичи, живности, гастрономических, бакалейных и других продуктов, напитки. Созданы три подсобных хозяйства в 7 км от Потсдама с животными и птицефермами, овощными базами, работают 2 хлебопекарни. Наготове два специальных аэродрома. Для охраны доставлено 7 полков НКВД и 1.500 человек оперативного состава. Организована охрана в три кольца. Начальник охраны особняка - генерал-лейтенант Власик..."

Надо ли удивляться, что, заполучив под свой контроль столь богатое "хозяйство", генерал Власик, способный стянуть балык, бутылку вина с барского стола, не удержался, чтобы не прихватить с собой при отъезде в Москву все, что можно, - в том числе и несколько породистых немецких коров?!

Не были сняты с Власика и обвинения в моральном разложении и устройстве выпивок-гулянок со "случайными женщинами", с лицами, "не внушавшими политического доверия", которые, пользуясь его покровительством, устраивали свои делишки, пробивали квартиры, звания, чины. О том, как проходили эти сборища, поведала на суде, в частности, свидетельница И.: "Приехали мы на дачу Власика вчетвером - Окунев, Власик, я, еще какая-то девушка. Кроме нас, там было несколько военных, в том числе два или три генерала. Девушка, бывшая с нами, начала выражать особые симпатии к одному из генералов. Это не понравилось Власику, и он, вынув наган, начал расстреливать бокалы, стоящие на столе".

Такие вот нравы были в "ближнем кругу"...

В январе 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР лишила Власика звания генерал-лейтенанта и за злоупотребления служебным положением приговорила его к 5 годам ссылки. Разумеется, он был лишен правительственных наград, в том числе трех орденов Ленина и ордена Кутузова I степени, которым, кстати, согласно статусу награждались "командующие фронтами и армиями, их заместители и начальники штабов за хорошо разработанную и проведенную фронтовую или армейскую операцию, в результате чего достигнуто поражение врага". Вопрос о том, какую армейскую операцию организовывал "охранник N 1" и какой именно враг был при этом повержен, наверное, навсегда останется без ответа...

Пребывать в "местах не столь отдаленных" Власику долго не пришлось: вскоре он попал под амнистию и вернулся в Москву, где, пользуясь вынужденным досугом, принялся диктовать жене свои мемуары...

Небольшое отступление. В незаконном "самоснабжении" был уличен в послевоенные годы отнюдь не один Власик. Соперничающие между собой руководители советских спецслужб, стремясь продемонстрировать бдительность, наперебой обвиняли друг друга во всех возможных грехах. Теперь, когда с их взаимных доносов снят гриф "секретно", мы знаем, например, что представители МВД в Германии обвиняли начальника "СМЕРШа" генерала Абакумова в мародерстве, а Абакумов, в свою очередь, сигнализировал Сталину, что мародерством занимаются руководители МВД, в том числе генерал Серов, который присвоил несколько мешков денег, захваченных в Берлине в подвалах рейхсбанка. Однако реакции на эти "сигналы" не последовало. Что же касается Серова, то он в 1954 году был, как известно, даже назначен председателем КГБ.

В этой связи нельзя не вспомнить об обстановке, в которой происходили описываемые события. Многие историки отмечают, что в 1952 - 1953 гг. маниакальная патологическая подозрительность Сталина достигла апогея. В октябре 1952 года, выступая на пленуме ЦК, вождь во всеуслышание объявил о "шпионстве" Ворошилова и сказал о том, что Молотов и Микоян "капитулировали перед американским империализмом". Не чувствовали себя в безопасности даже ближайшие соратники вождя - Берия, Маленков. В печати уже выдвигалась версия: не было ли устранение Власика (как и другого приближенного к вождю человека - его личного секретаря А.Поскребышева) делом рук того же Берии, который таким образом готовил почву для того, чтобы "помочь" вождю побыстрее уйти в мир иной?

Эта версия выглядит тем более обоснованной, если вспомнить откровения Молотова во время его беседы с поэтом Ф.Чуевым. "Я его убрал, я вас всех спас", - якобы сказал Берия Молотову, стоя рядом с ним на Мавзолее 1 мая 1953 года.

И тут, конечно же, уместно вновь вернуться к воспоминаниям Власика, продиктованным им жене после возвращения в Москву: "Берия давно рвался к власти всеми ведомыми и неведомыми путями. Он сумел войти в доверие к Сталину, для этого он был достаточно опытен и хитер. Он был способен на все и ему уже надоело ждать... Зная мою неподкупную преданность Сталину, он постарался удалить меня от него - так ему было удобнее действовать".

Если принять эти высказывания на веру, можно, пожалуй, сказать, что загадок, связанных с "делом Власика", умершего в 1967 году, больше нет. А вот вопросы, связанные со смертью вождя, все еще остаются.

Мифы и правда о вожде и его тени от сценариста нашумевшего сериала

Изменить размер текста: A A

Премьерный показ многосерийного фильма «Власик. Тень Сталина » прошел на Первом канале с ожидаемым успехом. Автор сценария ленты о телохранителе Генералиссимуса ростовчанка Валерия Байкеева рассказала «Комсомолке» о необычных фактах, которые вскрылись при работе над телесериалом.

«Валялся пьяный на даче» - это бред

Работа над сценарием шла два года. Обычно по таким сложным проектам трудятся группой. Я же писала одна. Без помощников и без консультантов. Те, кого предлагали, к сожалению, были труднодоступны, да и хорошие помощники - редкость. Поэтому пришлось буквально скупать всю литературу, прямо или косвенно относящуюся к теме. Не считая всех доступных источников в Сети. У меня теперь - одна из лучших библиотек о том времени, включая уникальный том, выпущенный тиражом в 200 экземпляров. Речь идет о «Журнале записей посещений кабинета Сталина в Кремле» с 1925 по 1952 год. Эта книга помогла мне найти ответы на массу вопросов. Например, что делал Сталин 22 июня 1941 года...

- И что же он делал?

До сих пор ходят слухи, что в ту ночь он якобы пьяным и полупарализованным от ужаса валялся на «Ближней даче». Однако бесстрастные факты, записанные в журнале дежурным, говорят другое: Сталин и его ближайшие соратники встретили страшную весть о начале вой-ны у него в кремлевском кабинете. Тот рабочий день генсека длился 20 часов...

Страшная болезнь жены вождя

Мне также удалось найти материал о врожденной болезни жены Сталина - Надежды Аллилуевой . В одном из источников упоминается, что она страдала краниосиностозом, то есть срастанием костей черепа. Это заболевание вызывало адские головные боли и вполне могло привести к безумию. Так что можно объяснить ее самоубийство не только ревностью и грубостью мужа...

В лексиконе вождя не было слова «мстить»

- Что было самым трудным в работе?

Было невероятно сложно найти нужный угол, чтобы рассказать про Сталина, но не потерять главного героя - Николая Власика. О телохранителях вождей информации меньше, чем о самих вождях. Поэтому пришлось искать сюжеты в окружении этих людей. А еще многое додумывать.

- Например?

В сценарии есть персонаж Ася - любовница Власика, проститутка из дамского отряда соблазнительниц, созданного Берией . Мне пришлось придумать ее, собрав образ из нескольких упоминаний в следственных материалах о некоей гражданке Анастасии Лемке и случайно упомянутой некоей Аси - из записок Берии. Так и родился этот персонаж. А от него уже и целая мелодраматическая линия.

Диалоги считаются одним из самых важных моментов. Шутка ли, писать слова и вкладывать их в уста Сталина и других известных личностей!

Я вспомнила прекрасный прием, усвоенный еще во время учебы. Проанализировала стихи молодого Сталина, его письма, статьи, пометки. И сделала «Сталинский словарик». Так выяснились дивные вещи. Например, что в его лексиконе не было глагола «мстить» и производных от этого слова. Сталин замещал его другим: например, «ответить за что-то».

- А что особенно удивило?

Огромное количество биографий знаменитых людей, которые переплелись в весьма причудливые перипетии. Это невероятно ответственно и сложно, но в то же время очень увлекательно. Сериал - художественное произведение, а вовсе не документальный фильм. И в нем есть место такому приему, как мистификация.

Имеются перемещения и во времени, и в пространстве, и в жизни героев... Кто-то умер не в свое историческое время. Встретился там, где никак не должен был. Но именно так мне, как автору, было нужно вести свой рассказ, чтобы

Иосиф Сталин, Николай Власик и их современники встали перед нами живыми людьми. Сценарий «Власик. Тень Сталина» - это, по сути, моя история, основанная на истории.

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

Генсек предал своего слугу

А кем был, собственно, сам главный герой сериала?

Окончил три класса

Николай Власик родился 22 мая 1896 года в деревне Бобыничи Гродненской губернии, что в Западной Белоруссии . Мальчик из бедной крестьянской семьи рано потерял родителей. Окончил три класса церковно-приходской школы, с 13 лет трудился чернорабочим на стройке, был каменщиком и грузчиком.

Образования в классическом смысле слова у него не было. Но он обладал прекрасной памятью, находчивостью и любознательностью, - говорит сценарист фильма Валерия Байкеева.

В марте 1915-го его призвали в армию, отправили на фронт. За храбрость в боях наградили Георгиевским крестом. К слову, награду свою он потом не прятал, напротив, гордился ею.

После ранения Власика произвели в унтер-офицеры, назначив командиром взвода пехотного полка в Москве . Во время Октябрьской революции вместе с подчиненными он перешел на сторону большевиков. Служил в московской милиции, участвовал в Гражданской войне. Через четыре года его направили под начало Дзержинского в ВЧК. Работа же его в качестве телохранителя Сталина началась с 1927 года, после того как в здание комендатуры на Лубянке бросили бомбу. 31-летнего оперативника Власика отозвали из отпуска и объявили важную миссию - охрана Кремля, членов правительства и Самого.

И от пуль прикрывал

Попав в орбиту Сталина, Власик разработал уникальную систему безопасности. Современная Федеральная служба охраны до сих пор использует его разработки, - говорит сценарист. - В частности, несколько одинаковых кортежей, следующих разными маршрутами - его идея.

Однажды ему пришлось закрыть своим телом Сталина от пуль - произошло это в 1935 году в Гаграх. Пограничники, не зная, что за катер плывет мимо заставы вне установленного времени, открыли огонь с берега. Повезло - пули никого не задели. На самом деле за весельем, где вино и песни лились рекой, пограничников просто забыли предупредить.

Сменил отчество

Власик был человеком хозяйственным: он обустраивал быт Сталина и его семьи так, как хотел бы устроить свой. Увидев, что вождь с женой на даче питаются привезенными из Москвы бутербродами, наладил доставку продуктов и телефонную связь.

На свою семью времени у него не хватало. Зато статного Николая Сергеича (так он сам себя называл, отчество Сидорович казалось ему неблагозвучным), замечали красивые женщины, от официанток до актрис, включая и партработниц. Говорили разное, но о разводе телохранитель не заикался.

Детей с женой у них не было. По настоянию супруги они удочерили девочку Надю - дочку умершей родной сестры Николая.

Любовные беды Светы Аллилуевой

Заботы о детях Сталина Власик отчасти взял на себя. Светлана, дочь вождя, его недолюбливала.

Светочка росла девочкой стервозной, - говорит сценарист. - Впервые она влюбилась еще подростком в сына Берии, которого отец привез в Москву. Отнюдь не красавица, дочка вождя дружила с очаровательной Марфой Пешковой - внучкой Горького . Подружки везде ходили вместе. Красавец Серго стал объектом мечтаний их обоих. Но парень выбрал Марфу. Светлана же поначалу сходила с ума, бесилась, показывая свой характер.

Потом у дочери вождя случился роман со сценаристом Алексеем Каплером, который был много старше нее . Когда это дошло до Сталина, тот вскипел от ярости. Юная девочка бегает за взрослым мужчиной! Надо сказать, что Каплер очень нежно к ней относился - знакомил с литературой, водил на каток и концерты. Власик же был косвенно втянут во все это дело. Он понимал: опасности для Светы нет. И даже пытался успокоить разъяренного Хозяина. Но вождь приказал: «Решите этот вопрос!» Власик предложил сценаристу мирно уехать из Москвы. Но жених переоценил свои возможности и, оставшись, угодил в лагеря.

Приглядывал за хулиганом Василием

А вот средний сын Сталина Василий Власика уважал. Побаивался и называл дядей Колей.

Сейчас бы сказали, что Василий бы мажором, - продолжает Валерия Байкеева. - Учиться не хотел, сделал дубликат ключа от квартиры старшего брата Яши, пока тот учился в Ленинграде , и устраивал там пьянки-гулянки. Власик периодически накрывал эту малину , но, когда жаловались чужие, заступался за Васю перед отцом. После одного из таких загулов Сталин отправил сына в Качинское летное училище. Тут за влияние на Васю начал бороться Берия, выбив себе святую обязанность навещать наследника. Он ездил туда с проверками, а потом заходил к Сталину с докладами. Каково же было удивление отца, когда пришло письмо от командира училища: «Ваш сын двоечник, лентяй и нарушитель правил». Озверевший Сталин вызвал Власика и отправил разобраться с отпрыском. Тот устроил подопечному хорошую выволочку.

Игры Лаврентия

Но почему после двух десятков лет службы вождь все-таки отказался от преданного телохранителя?

Стечение обстоятельств, - размышляет автор сценария. - Сталин полностью во всех бытовых вопросах доверял Власику. И Берия ловко сыграл на этом. Однажды они вместе стояли на крыше «Ближней дачи». И вождь вдруг спросил: «Лаврентий, а что это за город там, на горизонте?» Берия ответил: «Так это же ваш Власик и построил для своих охранников». Стоит отметить, что телохранитель, активно продвигая здоровый образ жизни, действительно организовал для подчиненных небольшой поселок со стадионом, бассейном и кинотеатром, чтобы охрана жила непосредственно рядом со своим объектом. Но как это было подано!

Дальше Берия намекнул Сталину, что та астраханская селедочка хозяина стоит безумных денег: по распоряжению Власика ее доставляют на самолетах, что само по себе удовольствие не из дешевых. И до вождя стало доходить: огромные деньги тратятся бесконтрольно. Берия активно подогревал эту тему. В 1952-м подоспело и «дело врачей-отравителей». Власик был арестован, ведь именно он «обеспечивал лечением членов правительства и отвечал за благонадежность профессуры». Сталин, уже начавший страдать паранойей, отказался от Власика.

Когда телохранителя пришли арестовывать, тот сказал: «Не будет меня - не будет Сталина». Так и вышло. Не прошло и трех месяцев после ареста, как Сталин умер.

Два фальшивых расстрела

В тюрьму 56-летний Николай Власик угодил еще красивым и здоровым человеком. А через четыре года вышел глубоким стариком с шаркающей походкой. За решеткой он пережил два фальшивых расстрела и два инфаркта.

Власик вернулся в Москву, где у него почти ничего не осталось: имущество конфисковали, отдельную квартиру превратили в коммунальную. Муж приемной дочери после ареста влиятельного отца бросил супругу. Власик обивал пороги кабинетов, писал руководителям правительства, просил о реабилитации и восстановлении в партии, но везде получал отказ. Судимость с него сняли только после перезахоронения Сталина.

Николай Сидорович умер 18 июня 1967 года. Архив его был изъят и засекречен. Кстати, рассекреченные мемуары Власика в 2011 году публиковала «Комсомольская правда».

В июне 2000 года решением Президиума Верховного суда России был посмертно реабилитирован бывший начальник личной охраны Сталина генерал-лейтенант Николай Власик, биография которого легла в основу этой статьи. Как же оказался на скамье подсудимых человек, в течение почти полувека входивший в ближайшее окружение вождя?

Парень из белорусской деревни

Николай Сидорович Власик был выходцем из бедной крестьянской семьи, проживавшей в деревне Бобыничи на Западе Белоруссии. Родился он 22 мая 1896 года. Едва окончив три класса церковно-приходской школы, мальчик лишился родителей и был вынужден сам заботиться о В результате свою трудовую деятельность Николай начал в 13-летнем возрасте ─ вначале подсобником на стройке, затем каменщиком, а после того как хозяин разорился, устроился на фабрику грузчиком.

Когда разразилась Первая мировая война, Николай Власик, достигший к тому времени призывного возраста, был мобилизован, и участвовал в боях в составе 167-го Острожского пехотного полка. За проявленный героизм приказом командования он был награждён Георгиевским крестом и произведён в унтер-офицеры. Вскоре после этого Власика назначили командиром одного из взводов 251-го пехотного полка, размещавшегося в Москве. В этой должности он и встретил Октябрьскую революцию.

Молодой сотрудник ВЧК

В биографии Николая Власика обычно делается упор на то, что его политический выбор тех лет был обусловлен прежде всего принадлежностью к социальным низам российского общества. С этим трудно не согласиться. Едва ли этот полуграмотный молодой человек вникал в заумные тории Маркса, скорее всего, он внутренне почувствовал, что жизнь даёт ему шанс вырваться из ничтожества. Первым его шагом на избранном пути было вступление в ряды РКП (б).

Службу новой власти Николай Власик начал в рядах московской милиции, затем участвовал в боях Гражданской войны, был ранен под Царицыным и, наконец, стал сотрудником ВЧК ─ органа, располагавшего поистине безграничными полномочиями и оставившего о себе мрачную память.

Создание службы правительственной охраны

С 1919 года он служил в центральном аппарате ВЧК, который возглавлял Ф. Э. Дзержинский, и принимал активное участие в операциях, ставших частью печально известного Красного террора, унесшего жизни сотен тысяч россиян, заподозренных в нелояльности r большевистскому режиму. Вскоре после преобразования ВЧК в ОГПУ Власик занял пост старшего уполномоченного оперативного отдела.

Новый поворот в жизни оперативника произошёл в 1927 году, а толчком для него стала бомба, брошенная неизвестными лицами в здание комендатуры на Лубянке. В связи с этим была создана особая структура, занимавшаяся обеспечением безопасности Кремля, членов правительства, а также всех учреждений, подведомственных ОГПУ. Начальником этого отдела и был назначен прекрасно зарекомендовавший себя оперативник Николай Сидорович Власик.

Начало новой деятельности

По его собственным воспоминаниям, среди прочих возложенных на него обязанностей особое значение предавалось охране И. В. Сталина. В предшествующие годы обеспечение безопасности первых лиц государства было поставлено из рук вон плохо. Не послужило уроком даже совершённое 30 августа 1918 года Фанни Каплан.

До вступления Власика в его новую должность охраной Сталина занимался единственный человек, сопровождавший его повсюду - литовец Юсис. Кроме того, в 20-е годы будущий «отец народов» вел крайне аскетический образ жизни и в быту довольствовался лишь самым необходимым. Достаточно сказать, что на его подмосковной даче не было не только надлежащего персонала, но даже обычного телефона, а питался он исключительно привезёнными из Москвы бутербродами.

Принятие первостепенных мер

Взяв на себя обязанности начальника охраны Сталина, Николай Власик начал именно с организации быта главы государства. Несмотря на возражения своего подопечного, он организовал доставку из близлежащего совхоза свежих и высококачественных продуктов, которые тут же поступали в распоряжение опытного повара, прошедшего перед своим назначением тщательную проверку. Был также сформирован обширный штат прислуги, обеспечившей надлежащий комфорт во всех областях быта вождя.

Вслед за этим по инициативе Николая Власика была создана целая сеть сталинских дач как в Подмосковье, так и расположенных в южных районах страны, где вышколенный персонал готов был в любой момент принять вождя и создать ему самые комфортные условия для отдыха и работы. Все эти загородные резиденции были включены в число наиболее важных государственных объектов, и охранялись с особой тщательностью.

Идеи, воплощённые в жизнь

Исполняя обязанности не только начальника охраны, но и личного телохранителя Сталина, Николай Власик разработал целую систему мер, направленных на обеспечение безопасности первого лица государства во время официальных мероприятий, поездок по стране и международных встреч. Являясь, по сути, полуграмотным человеком, всё образование которого свелось к 3 классам церковно-приходской школы, Власик проявил выдающиеся способности в качестве руководителя одного из важнейших ведомств, работа которого была направлена на охрану государственной безопасности.

Любопытно отметить, что именно ему принадлежит идея осуществлять проезд первых лиц государства в кавалькаде, составленной из абсолютно одинаковых с виду машин. При этом лишь наиболее доверенные лица охраны знают, в которой из них находится вождь. Именно такая несложная, но весьма эффективная схема спасла в 1969 году жизнь Л. И. Брежневу во время совершённого на него покушения.

Воспитатель детей вождя

Через несколько лет после вступления в свою должность Власик стал незаменимым для Сталина человеком. Особенно выросла его роль в жизни вождя после того, как в ноябре 1932 года покончила с собой вторая жена Сталина ─ Надежда Аллилуева (её фото с дочерью Светланой имеется в статье), и на него легли заботы о детях, оставшихся без матери: Василии, Светлане и приёмном сыне

Как писал позже в своих воспоминаниях Николай Сидорович, большинство проблем создавал ему неуправляемый по своей натуре Василий, тогда как Светлана и Артём были детьми тихими и послушными. Не желая причинять Сталину лишних волнений, он, как мог, старался сглаживать в своих отчётах информацию о похождениях его необузданного сына, однако с каждым годом делать это становилось всё трудней.

Николай Власик, личная жизнь которого была всецело подчинена интересам службы, практически не знал семейных радостей. В 1934 году он женился на Марии Семёновне Ковбаско, взявшей его фамилию и родившей ему через год дочь Надежду. Однако виделись супруги лишь урывками, так как сам Николай Семёнович неотлучно находился при Сталине и даже ночевал всегда в комнате, находившейся рядом со спальней вождя.

Годы войны и последующий период

В период Великой Отечественной войны Николай Власик обеспечивал безопасность глав государств, принимавших участие в работе конференций стран участников антигитлеровской коалиции. Эту задачу он выполнил с присущим ему профессионализмом, за что и был награждён рядом высоких правительственных наград.

В 1946 году существовавшая ранее структура НКВД была преобразована в МВД СССР, а на её базе создали Главное управление охраны ─ государственный орган с годовым бюджетом 180 млн рублей и штатом, насчитывавшим десятки тысяч сотрудников. Несмотря на то что главой этого огромного ведомства стал Николай Власик, жизнь готовила ему в те годы самый неприятный сюрприз.

Опасный недруг

Дело в том, что, находясь долгие годы в непосредственной близости к Сталину и пользуясь его доверием, он мог влиять на принятие тех или иных важных решений, в том числе и связанных с Учитывая же не прекращавшуюся среди кремлёвской верхушки борьбу за власть, нетрудно догадаться, что за период своей службы он нажил немало опасных врагов.

Главным и самым могущественным из них был Лаврентий Берия ─ руководитель спецслужб СССР (фото имеется в статье). Он, как никто другой, был заинтересован в том, чтобы избавиться от Власика, и на протяжении длительного времени собирал на него компромат, готовясь нанести внезапный удар.

Первую попытку он предпринял в 1948 году. Тогда арестованный им комендант «Ближней дачи» Федосеев оговорил Власика, показав на допросе, что тот собирается отравить Сталина. Однако это не сработало - вождь не поверил в измену своего телохранителя.

Новое обвинение

Роковым для Николая Власика стал 1952 год, когда неожиданно вскрылись реальные факты злоупотреблений, допускавшихся персоналом многих подолгу пустовавших правительственных дач. Кроме того, что в них регулярно устраивались кутежи, перераставшие в настоящие оргии, там ещё в огромном количестве разворовывались продукты и материальные ценности. Безусловно, ответственность в полной мере ложилась на руководителя ведомства, в подчинении которого находились скомпрометировавшие себя лица.

Берия зацепился за этот материал и очень скоро нашёл свидетелей, подтвердивших, что Власик и сам неоднократно расслаблялся подобным образом, после чего уезжал с багажником, набитым всякой деликатесной снедью. Подобная информация уже выглядела вполне правдоподобно.

Конец блестящей карьеры

В результате 29 апреля 1952 года начальник Управления охраны и личный телохранитель Сталина был отстранён от должности и отправлен в уральский город Асбест в качестве заместителя начальника местного исправительно-трудового лагеря. Но это был, разумеется, лишь первый шаг в разверзавшуюся перед ним пропасть.

В декабре того же года он был арестован в связи с «делом врачей», поскольку, являясь главой охранного ведомства, отвечал за благонадёжность медперсонала, в отношении которого были выдвинуты тогда надуманные обвинения. Уже 17 января следующего года состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, признавшей его виновным в злоупотреблении служебным положением и приговорившей к ссылке сроком на 10 лет. Вскоре после смерти Сталина приговор был смягчён до 5 лет с отбыванием наказания в одном из районов Красноярского края.

Последние годы жизни

После проходившего в марте 1956 года и осудившего культ личности Сталина, на свободу стали выходить многие жертвы его человеконенавистнического режима. Освободился в те дни и Власик Николай Сидорович, биография которого была теснейшим образом связана с именем развенчанного вождя. Решением судебной коллегии он был помилован и выпущен на свободу. Судимость с него сняли, но без восстановления прежнего воинского звания генерал-лейтенанта и без возвращения правительственных наград.

Последние годы жизни Власик провёл в Москве. Скончался он 18 июня 1967 года. Полностью же реабилитирован он был лишь в июне 2000 года, когда решением Верховного суда РФ приговор, вынесенный в 1955 году, отменили «за отсутствием состава преступления».

За что на самом деле пострадал Власик?

Николай Сидорович, личная жизнь которого стала предметом изучения многих биографов, был практически выброшен Сталиным как отработанный материал. В чём же причина такого поступка? Возможно, она кроется в подозрительности, болезненно обострившейся к концу жизни вождя. Не исключено также, что Сталин действительно желал наказать Власика за пьяные разгулы и растрату госсредств. Но вероятнее всего, что, меняя в тот период прежних руководителей на молодых сотрудников, он пришёл к мысли, что настала пора избавляться и от начальника своей личной охраны. Впрочем, могли быть и другие причины, о которых мы не знаем. Жизнь Николая Власика ещё хранит в себе много загадок.